Обрывки минувших дней - Арад Саркис

Спустя некоторое время я стоял перед вратами нового, как его называли, кладбища. На могилах лежал снег, никого не было, кроме собаки, гулявшей туда-сюда в поисках чего-нибудь съестного. Я выдохнул и пошел между могилами, ища на плитах имя моего кузена. Побродив недолго, вспоминая, где именно его похоронили год назад, я, наконец, остановился.

Август М******Н

(1986 – 2015)

Любимый сын и муж

Ком в горле не давал произнести ни слова. Мне казалось, что если я издам хоть один звук, слезы пойдут ручьем. Трудно описать, что я тогда чувствовал, но это сродни прыжку в море с высокого волнореза, когда волнение подступает к горлу, дыхание полностью замирает в ожидании столкновения с водой, а в голове легкая паника из-за свободного падения. Но когда я заговорил, не случилось ни слез, ни дрожи в голосе, а волнение полностью отступило, уступив место чему-то новому. Идеальное погружение. Мне даже стало немного грустно из-за этого.

– Вот я и тут… – начал я, смотря на его имя. – Правда, не знаю, что сказать. Я скоро закончу универ… Дома все в порядке, скучаем по тебе… Прости, это все неважно, тебя же уже нет. Мне просто тебя не хватает… Все, что мне от тебя осталось – это часы, пару фотографий и воспоминания, которые со временем потускнеют. Мне не хватает дыхания, когда я осознаю, что тебя больше нет. Август, мне страшно каждый раз, когда понимаю, что больше никогда не смогу поговорить с тобой… – у меня хлынули-таки слезы, обжигающие лицо на морозе, но мне было все равно, и я продолжил говорить сквозь них. – Когда ты ушел, весь знакомый мне мир рухнул, он погрузился во мрак, и я вместе с ним. Все перестало иметь смысл, ведь будто часть меня отобрали. Всю свою жизнь я был уверен, что у меня есть опора, старший брат, на которого, я могу положиться. Хоть мы и не были дружны настолько, насколько мне бы хотелось, это и не важно, я чувствовал себя увереннее, а с твоей смертью будто все потухло, меня окружил страх, я запутался…

Я вытер слезы рукавом куртки.

Август стоял по другую сторону от надгробной плиты. Он смотрел на меня и улыбался. Он был счастлив. Я понял, что это последний раз, когда он мне явился. Это было прощание. Прощание длиною в бесконечность.

На кладбище остались только я да собака, неустанно продолжавшая обнюхивать могилы. Мне стало легче.

Февраль, 2016

I

– Может на кладбище? – с улыбкой спросила нас Эмма, лежащая на ковре в комнате Софии.

Я все-таки свыкся с мыслью, что она снова в нашей компании. Но Эмма все равно не желала ничего рассказывать, что, честно говоря, меня немного раздражало.

– Не думаю, что это хорошая идея, – сказал я и сделал глоток теплого чая без сахара, – да и погода, смотри, какая. Я вообще не представляю, как домой доберусь.

– Ты что, боишься ночью на кладбище ходить? – захихикала София, сидящая напротив меня со своей любимой огромной чашкой с чаем, на которой был нарисован Тоторо, персонаж из японского анимационного фильма Хаяо Миядзаки.

– Чего там бояться? Оно ухоженное и открытое, там всегда кто-нибудь да…

– Эмма говорит про старое кладбище, – прервал меня Ник, возившийся с колодой карт у подоконника, а София вновь захихикала, увидев мое выражение лица от слов нашего друга.

– Да ну, жутковатое место…

Они все разом кивнули.

– Давай, Вик, соглашайся!

– С каких пор ты за веселье, Эмма? Тебя раньше из дома вытащить почти невозможно было или вообще увидеть где-то на вечеринке или празднике.

– Просто я поняла, что в жизни надо попробовать все, – она ехидно улыбнулась, и они втроем переглянулись.

Я понял, что эти взгляды связаны с тем, что происходило во время сессии, от этого немного загудела голова, требуя прекратить размышления. Я сделал вид, будто не заметил их «переглядки».

– Ну-ну.

– Давайте, собирайтесь. Мы идем на кладбище! – торжественно объявила она и, быстро встав с пола, пошла обуваться.

Эта идея мне совсем не нравилась, но я все равно дал себя уговорить, а точнее мне не оставили никакого выбора.

Старое кладбище находилось в получасе пешего шага от студенческого городка. Так как уже было за полночь, транспорт не ходил, поэтому мы пошли по морозу, решив, что и без такси справимся.

– В чем смысл куда-то идти, если путь туда будет не пеший?! – сказала Эмма, будто в ее словах был какой-то сокровенный смысл.

Благо у Софии нашлось два термоса (зачем ей два, правда, мы так и не поняли), которые она наполнила горячим чаем, чтобы мы не замерзли по дороге.

Шел снег, иногда порывы ветра не давали идти вперед, поэтому мы поворачивались и шли спиной. Ник несколько раз упал в сугроб и, когда мы пытались помочь ему встать, он специально тянул нас, и мы падали на него. Наш смех раздавался по всей пустой улице.

Дойдя до кладбища, мы обнаружили, что один из термосов уже был пуст. София обняла меня, чтобы немного согреться, а Эмма шла в обнимку с Ником. Я заметил, что ее взгляд почти все время был на нем, а он на это никак не реагировал. Мне даже стало немного обидно, ведь я пытался за ней ухаживать, но она меня отвергла.

– Вы уверены, что стоит туда ходить? – запротестовал я снова, когда увидел заржавевшие железные заграждения, ярко отражающиеся грязно-красным цветом на свете от телефонного фонаря Ника.

За старыми воротами виднелись треснувшие надгробные камни, неухоженные могилы, почти наполовину покрытые снегом и разным мусором. Голые деревья, ветви которых нависали над ними, будто скрюченные руки самой смерти, создавали еще более жуткую атмосферу.

Это место являлось старым кладбищем города, на котором перестали хоронить людей еще около восьмидесяти лет тому назад, теперь же оно считалось одним из культурных достояний города в силу старого архитектурного стиля: надгробных камней с орнаментом, больших узорчатых крестов, двух статуй ангелов, вздымающихся на колоннах, к которым крепились ворота и высокий забор из железных прутьев. Но со всем этим никто не ухаживал за кладбищем. Ворота всегда были открыты, так что оно быстро превратилось в излюбленное место всех отчаянных – от любителей странных мест до наркоманов и преступников, поэтому любой здравомыслящий житель города старался обходить стороной это место. Но, видимо, мы не относились к их числу.

– Все будет хорошо, Вик, не переживай. – улыбнулась мне София.

И вот мы минули ворота и остановились. Странно, но меня перестало